Об "этой стране" (к праздничной ленте, осторожно, многабукав, накипело) Я давно уже перестала навязывать кому бы то ни было  сакральное, видимо, знание, что не только в "этой стране" разбиваются самолеты не только в "этой стране" невозможно излечить неизлечимых больных не только в "этой стране" бывают случаи преступной халатности, злоупотреблений служебным положением, коррупции во власти, должностных преступлений, судебных, врачебных, педагогических и многих прочих ошибок. на каждого условного майора Евсюкова в "этой стране" приходятся десятки (если уже не сотни) условных Брейвиков в других странах Я давно уже не вижу смысла педалировать все эти очевидности, как, впрочем, и ту очевидность, что слоган "эта страна" вместе со всеми негативными до инфернальности коннотациями возник в то действительно глухое и подлое время, когда пределы "этой страны" не мог покинуть практически никто, те немногие, кому удавалось ее покинуть, не возвращались, а те единичные счастливчики, которые покидали ее временно, по понятным причинам не успевали увидеть ничего, кроме чистых улиц, стильной толпы и доброжелательных полицейских в туристических и деловых зонах, а также ярко освещенных витрин, ломящихся невиданной снедью и не мечтанными шмотками прилавков и улыбчивых продавцов. Что и было зафиксировано в восторженных рассказах и слайдах, где, если кто помнит, потрясшие советского человека впервые увиденные памятники высокой культуры непринужденно перемежались с не менее сильно его потрясшими свидетельствами культуры бытовой. В общем, понятно, что у потрясенного советского туриста или счастливца-командировочного не было ни времени, ни возможности узнать, как, например, соотносятся доходы и цены, сколько стоят медицина и образование, как работает служба скорой помощи и есть ли она вообще, какие налоги взимаются за чистоту центральных улиц и какие штрафы -- за нарушение чистоты и правил парковки, как выглядят улицы и целые районы, удаленные от деловых центров и туристических троп, и как живут обычные люди, а не только "принимающая сторона". Непонятно, правда, почему взрослым, образованным, не бедным и объездившим за 25 лет весь мир людям по-прежнему хочется жить во власти иллюзий, которые приличествовали всю жизнь запертому за железным занавесом советскому человеку, но никак не пристали им, образованным и раскованным космополитам, и упорно путать туризм с иммиграцией (анекдот 89-го года, если кто забыл). Ну, если охота -- то что я могу сделать, да и надо ли... Вот я и помалкиваю обычно. Но поскольку моя сегодняшняя (да и не только сегодняшняя) лента опять пестрит "этой страной", "страной победившего быдла" и прочими ужасами "отрицательной селекции", я вот что хочу сказать. Все больше меня одолевает ощущение, что со многими из своих соотечественников я родилась, выросла и всю жизнь живу в разных странах. Одна из этих стран аж до самого рокового Горбачева была солнечной и прекрасной. Ее самые счастливые в мире граждане никогда и ни в чем не испытывали недостатка -- ни в еде, ни в одежде, ни в детской обуви, ни в женском белье, ни в мужских носках, ни в туалетной бумаге, ни, тем более, в таких мелочах и глупостях, как свобода слова, свобода передвижения и свобода творчества. У них всегда было качественное и натуральное, бесперебойное питание, лучшая в мире бесплатная медицина, прекрасное всеобщее школьное и доступное высшее образование, их жены не давились в очередях за самым необходимым и не исходили кровью, болью и ужасом в коридорах роддомов и абортариев, ни их, ни их детей не травили в школах учителя и одноклассники, ни им, ни их близким не лечили без обезболивания зубы, у них всегда был бесперебойный, как к качественному питанию, доступ к шедеврам мировой культуры, если кому вдруг не хватало своей -- тоже, разумеется, самой лучшей, самой прогрессивной и самой свободной в мире. Эта страна всегда и во всем побеждала – в войне, в освоении космоса и даже в области балета. У ее счастливых граждан всегда были поводы для гордости, и никогда – для горечи или стыда. К сожалению, мне не довелось жить в этой прекрасной стране. Я жила в какой-то другой. Вторая страна, в которой жили другие мои соотечественники, была сумрачна и ужасна. Ее глубоко несчастные граждане никогда в жизни досыта не ели и жили впроголодь, погибая от ежедневного унижения и от ужасной отравы, которая в этой стране считалась едой, их лечили не врачи, а палачи, их учили насильники и садисты, в школах не преподавалось ничего, кроме "Торжественного обещания пионеров Советского Союза", а в вузах (в том числе и технических) не изучалось ничего, кроме истории КПСС, политэкономии социализма и научного коммунизма. Они никогда не видели хорошего кино и не читали хороших книжек -- соцреалистическое искусство этой страны было тотально идеологизированно и невыносимо бездарно, доступа к мировой культуре не было никакого, ни у кого и никогда, книги не переводились, выставки из зарубежных музеев не привозились, по телевизору -- "Кубанские казаки", в кинотеатрах -- "Ленин в Октябре", и каждый телефон прослушивался КГБ. Несчастные граждане этой ужасной страны никогда не испытывали никаких чувств, кроме удушья от несвободы и жгучего стыда за свою страну – за ее кровавое прошлое и подлое, лживое настоящее. Они никогда не радовались и не смеялись, не веселились и не развлекались, не танцевали и не влюблялись и даже непонятно, как они размножались, потому что секса в этой стране тоже не было... К счастью, мне не пришлось жить в этой ужасной стране. Я жила в какой-то другой. Тем не менее, я с радостью и с живым участием приняла перемены Перестройки и приход счастливых для меня 90-х: 30 лет жизни в какой-то, видимо, третьей, не очень ужасной, но и не слишком прекрасной стране, в которой жила я, вполне к этой радости и к этому счастью располагали. Вскоре оказалось, что совсем не все мои сограждане разделяют мою радость, и опять мы очутились со многими из них в разных странах: я -- в стране неслыханных свобод, невиданных возможностей и небывалых надежд, ради которых стоило потерпеть неизбежно связанные с либеральными свободами побочные эффекты, а многие другие -- в стране победившей социальной несправедливости и наглого дилетантизма, хамской разнузданности «новых богатых», безнаказанного бандитизма и напрасно прожитой, с ошельмованным прошлым и украденным будущим, бессмысленной жизни. Сны зависят от положения спящего. Я, кажется, и сейчас не живу ни в одной из тех опять разных стран, в которых живут многие мои сограждане. Я не живу в стране-изгое с фашистским режимом, которая на глазах у всего цивилизованного мира летит в цивилизационную пропасть, подыхая по дороге от голода и страха невиданной социальной катастрофы. Я не живу в великой стране, которую весь вражеский мир ненавидит за ее величие, и которая за это всему этому миру вот прямо сейчас покажет кузькину мать (или что там принято сейчас показывать с учетом изменившейся с шетидесятых годов ХХ века политической фразеологии, а также и политической обстановки). Я опять живу в какой-то третьей стране. Я не берусь ее оценивать: у меня нет для этого ни достаточных экономических и политологических знаний, ни достаточного аналитического опыта, ни достаточного временного обзора. Я только знаю, что эта страна -- моя. И ее проблемы -- тоже мои. И ее перспективы -- тоже мои, какими бы они ни были. Между тем, сны зависят от положения спящего. А у быдла -- победившего или побежденного -- есть удивительная и очень приятная особенность: оно -- всегда не ты. Жаль, что не я первая это сказала.