Орхан Джемаль, наверное, сразу подписался на эту поездку в ЦАР — джунгли, ЧВК, приключения, азарт. Он не хотел упустить что-то важное, остаться на обочине скучной размеренной жизни. В Newsweek у нас с Орханом была одна «командировочная» симка на двоих. Только я гонял по России и СНГ, а он туда, где «погорячее» — Южная Осетия-Грузия, «зона племен», Сомали, зона КТО. И контакты у него были соответствующие — ямадаевцы, какие-то разведчики, сбежавшие в Чехию-Австрию чеченцы, «пиковые», представители разных кавказских тейпов и кланов, в которых он также четко разбирался, как в ворах в законе или полевых командирах. Со всеми находил общий язык и общие темы. Короче, ночь, я сплю в гостишке в условном Киеве. Звонок. Неизвестный номер. Вкрадчивый голос. — Алло, я в Москве. Приезжай срочно на Аминьевское шоссе — чаю выпьем. — Что? Кто это?! — Орхан, ты че не узнаешь! Это же Шамиль снайпер! Я тут в Москве на полдня по делу… Так в телефонной базе контактов появился «Шамиль Снайпер». Куда нормальные люди ездят в отпуск? Летят на отдых в Паттайю, Италию или Грецию на худой конец. Орхану такой туризм был, мягко говоря, не интересен. Он даже каждую свою командировку в Newsweek планировал как приключение — поехал однажды в Непал, арендовал мотоцикл и гонял, словно Индиана Джонс, по горным тропам и чуть не навернулся… привез оттуда нож кукри и радовался ему как ребенок… Так вот Орхан давно вынашивал планы поехать в Сомали: «Напишу про пиратов». Организация стоила кучу денег и нервов — туристу там надо было чуть ли не ЧОП в обязательном порядке нанимать, чтобы тебя в центре города не украли. А к тому времени руководство Newsweek наложило мораторий на горячие точки — в 2007 году в Ираке погиб фотокорреспондент Дмитрий Чеботаев, год спустя во время войны в Южной Осетии были убиты Гига Чихладзе и Александр Климчук. Андрей Рудаков и Илья Архипов попали в плен в Африке к местным бандитам и их чудом вытащили. Но Орхана было не остановить — не получится по работе, так уехал в отпуск. И хотя его прямо с трапа самолета забрали в местную военную контрразведку — две недели мурыжили в подвале, допрашивали, а потом выслали из страны — репортаж он все-таки написал. «Мне не нравятся твои шлепанцы, у нас такие исламисты носят», — говорил ему на допросе офицер. Орхан объяснял, что купил тапки в Москве, на Чекизоне, и сильно пожалел на допросе, что в совершенстве не знал английский: «Ну представь, я бы времена или фразовые глаголы перепутал. Мне б не пару влепили, а сразу вывели к стенке во внутреннем дворике». И смеется. Авантюрист. Когда мы делали рейтинг криминальных городов России, Степа Кравченко отправил Орхана в Пермь (лидер по кражам и грабежам), Сашу Раскина в ЕАО (наркотики), а меня с Андреем Рудаковым — в Туву (убийства и изнасилования). Съездили, написали зажигательные репортажи (Орхан проводил встречи на местном кладбище возле некрополя пострелянной братвы, а нам с Рудаковым чуть головы не снесли совковой лопатой). Потом мы вместе работали в «Известиях» — Орхан вырвался в Ливию и его оттуда было не вытащить. В одном из уличных боев очередью из крупнокалиберного пулемета ему перебили ногу. Потерял много крови. Нога болталась на сухожилях. Чудом спасли. Потом Максим Шевченко на машинах вывозил друга через границу — частным бортом переправили в Австрию, в клинику, которую нашел Арам Ашотович. Операции. Реабилитация. Снова операции. Рассказывал, что местные чеченцы носили ему плов, шашлык и почему-то борщ. Потом операции в Москве, в военном госпитале, и тяжелое восстановление года полтора-два (кости надо было подрубать и ждать снова сращивания) — вытягивая ногу на аппарате Илизарова. Болты надо было подтягивать гаечным ключом. Каждый раз, когда мы приходили в гости, он брал гаечный ключ, врубал на полную немецкие марши, и неистово начинал крутить гайки. Процедура была дико болезненной и ему вся эта история с ногой не нравилась. «Если бы отрезали, давно бы уже бегал». Впрочем, он и так бегал — хромой, с палкой, как капитан Сильвер, под осколками и пулями на Донбассе. В Forbes я писал про богачей и буржуев, а Орхану не очень интересно было считать чужие деньги. Поэтому, когда в Киеве начались уличные бои, потом Крым и Новороссия — он отправился туда, но, кроме текстов, снимал уже и видео. Картинка сильнее слов. Кадр, как выстрел. Орхан терпеть не мог офисную работу. И очень переживал, что перебитая нога долго ограничивала его свободу передвижения. Говорил: «Журналистика — это род занятий, обеспечивающий ту манеру жизни, которая тебе близка. Способ оставаться свободным». Однажды для спецпроектов Forbes нужен был репортер, который бы поехал в Пакистан на открытие СП. Я знал, кому звонить. «Как дела? Да, жив пока, — отвечал Орхан в свойственной ему манере. — Пакистан, круто. Конечно, поеду!». Он и сейчас, наверное, сразу подписался на эту поездку в ЦАР — джунгли, ЧВК, приключения, азарт. Он не хотел упустить что-то важное, остаться на обочине скучной размеренной жизни и вспоминал слова покойного Ямадаева, вместе с бойцами которого на броне доехал от Цхинвали до Гори: «Стоит один раз попасть на хорошую войну — и ты будешь всегда хотеть на нее вернуться».