Прежде всего хочу сказать, что понятия не имею, почему вдруг решил поставить именно «Дверь в Стене» Герберта Уэллса. Нет, мне конечно очень нравится эта его сказка – одна из немногих у Уэллса, но вообще-то я собирался делать совсем другую вещь. Но вдруг бросил (точнее - отложил) подготовку и взялся за Уэллса…
Я и предположить не мог, сколько сложностей меня ждет!
Для начала я с удивлением обнаружил, что этой замечательной вещи в сети нет. Даже в Библиотеке Мошкова. Более тщательный поиск позволил обнаружить текст на сайте Макса Фрая; ну, было бы странно, если б и здесь не нашлось (кто читал произведения Фрая, тот поймет, почему, остальным объяснять долго). Не удержавшись, переслал «Дверь...» Мошкову – в такой солидной библиотеке как у Максима такое должно быть обязательно.
Итак, я скачал текст. Перечитал. Сказал себе «Ой!» - потому что понял, насколько сложно будет подобрать правильный голос, интонацию. Перебрал в голове все доступные мне голоса. Подумал… Очень хотелось сделать спектакль быстро (наивный мальчик!), поэтому я решил не приглашать никого, а прочесть все сам. Быстрее получится, нежели объяснять кому-то, как именно по-твоему все должно звучать.
Забегая вперед скажу, что «по-быстренькому» совсем не получилось; делал этот спектакль более трех месяцев – правда, с перерывом больше трех недель на отпуск (до которого, собственно, и хотел закончить постановку).
Сначала пришлось покорпеть над текстом. Очень не хотелось делать аудиокнигу, чтение под музычку – к чему эта великолепная вещь, увы, явно тяготеет из-за обилия монологов и маленьких куцых диалогов. Понятно, Уэллс писал не для театра, тем более не для радиотеатра… Пришлось удалить многие ремарки, часть авторского текста передать главному герою (благо о нем речь), в паре мест монолог переделать в диалог (так, чтобы текст от этого не страдал) и добавить пару фраз от себя (в одном из мест, где главный герой, Уоллес, отвечает на поздравления, которые сами по себе в рассказе не приводятся – вот их и пришлось досочинить).
С подбором музыки особых проблем не возникло. Потом уже с удивлением обнаружил, что музыка все сплошь отечественных авторов, к тому же добрых знакомых; исключение составляет буквально несколько тактов из «Yello», да еще шикарная «Сарабанда» гитариста Валерия Литвинова, с которым познакомился буквально за несколько дней до начала работы над спектаклем. Вещь эта, очень печальная в начале и возвышенно лиричная в конце, весьма выручила меня (особенно в финале), когда мне многое пришлось переделывать… Впрочем, я снова забегаю вперед.
В общем, почти вся музыка нашлась в личной фонотеке, даже искать не пришлось. Однако окинув взором заготовленное я ужаснулся! Получалось более десятка музыкальных тем. Все попытки сократить их число ни к чему не привели. Даже найденная у «Бенгальского Залива» тема для обезьянки-капуцина, которая и появляется-то всего на две строчки, уходить не захотела. Да и самому мне, при всей моей любви к арс-акустике[1], хотелось в этой вещи не столько играть с шумами, сколько дать побольше музыкальных декораций. Оставалось только махнуть рукой, подобрать некоторые звуки – и приступать к записи.
Звуки пошли в основном шумотечные, однако кое над чем пришлось и покорпеть.
Необходим был звук раскалывающегося ореха. Руки у меня, в общем, не такие уж сильные, но проблем расколоть в кулаке два грецких ореха никогда не было. Однако то, что мне подсунули на рынке, было скорее какими-то деревянными шарами! Не то что руками – они и щипцами-то еле кололись. Звук получался отвратительный. Пришлось изувечить грамм двести орехов, потом настричь наиболее приемлемых звуковых кусков и свести их воедино.
С птичками тоже вышли проблемы. Записей птичьих голосов под руками было полно, но в основном это были натурные, довольно зашумленные записи отдельных птиц, а не «поющего леса». Синтетику использовать категорически не хотелось. Пришлось опять же стричь, потом чистить от шума, добавлять ревера – и накладывать разные голоса друг на друга. Я сделал три варианта таких птичьих миксов. Использовал два.
То же с пантерами. Голоса пантеры или другой крупной кошки найти не получалось. Лишь в сети отыскал средней паршивости львиный рык. После часа приседаний из одного плохонького льва удалось сделать двух более или менее пристойных пантер.
Далее я сел читать… Чтобы понять, насколько было сложно (и насколько тяжело было бы объяснять это кому-то третьему), достаточно вспомнить, что у Уэллса главный герой рассказа – серьезный человек, сделавший шикарную карьеру, без пяти минут министр – рассказывает трогательную, лирическую, абсолютно неправдоподобную историю, скорбя о саде, который он видел в раннем детстве и теперь тщится его разыскать, бродя ночами по улице… Как я выворачивался – свидетель только мой пес, который в какой-то момент не вынес моих экзерсисов и от души меня облаял. Чем, на самом деле, здорово меня выручил, потому как его голос я потом использовал для создания образа грязной улички, на которой оказывается юный Лионел Уоллес…
Добавлю сюда, что именно в этот период во дворе вздумали класть какие-то трубы, так что читать приходилось чуть ли не в шкафу.
По ходу пришла еще одна мысль: чтобы окончательно «убить в спектакле аудиокнигу» попытаться обыграть описываемые Уоллесом встречи и немногие диалоги, превратить их в небольшие вставные сцены. Собственный голос для этих целей я терзал вокодером; необходимость женского была понятна изначально – благо после записи «Кошки» ее автор Таня Левицкая всегда рада поучаствовать в очередной записи, к тому же из ее голоса неплохо получаются и детские (которые я хотел провести рефреном через всю вещь как воспоминания о саде и друзьях). Забегая в очередной раз вперед скажу, что первые слушатели нашли весьма символичным схожесть голосов влюбленной женщины и девушки из зачарованного сада. Честное слово – ничего не имел в виду! Просто у Татьяны красивый голос, и я оставил его почти таким, каков он есть.
Уже работая над монтажом голосов, я понял, кто мог бы стать идеальным Уоллесом – Эммануил Виторган, совершенно недоступный для меня на данном этапе (надеюсь, не надо объяснять, почему). Пожалуй, только в его голосе удачно соединились бы серьезность героя и лиризм истории. Но – пришлось довольствоваться своим…
До отпуска я успел только записать весь текст, подобрать всю музыку и шума, да кое-что отмонтировать.
Но вернувшись в Москву я обнаружил, что первая в жизни археологическая экспедиция подействовала на меня весьма своеобразно. Я понял, что недопонимал глубину этой великой вещи, что сценарий – ни к черту, и все надо перекраивать. Сохранив музыку, звуки и придуманные приемы, многие эпизоды я вырвал с корнем – из-за чего сценарий просто зиял. Так, была идея использовать фрагменты стихов одного малоизвестного автора, написанных по сюжету «Двери в Стене» (я наткнулся на них в сети, пока рыскал в поисках самого рассказа). Но посмотрев на них теперь, я понял, что использование чего-то подобного – да вообще любой чужеродный текст! – задушит, расплющит, опростит этот великолепный сюжет, да и мои потуги сведет на нет. Пессимистическое, грустное звучание финала тоже не годилось. Но до финала надо было еще дойти, а пока надо было срочно что-то придумывать.
Мне и сейчас кажется очень неплохой идеей использование в начале, в монологе Рэдмонда (от имени которого ведется повествование) фраз из центральных и финальных высказываний Уоллеса. Сознательно я поставил их в обратном порядке: из конца пошли ближе к началу, из середины ближе к концу вступительного монолога. Так и по смыслу ложилось лучше, и так образовывалась некая «зацикленность», завершенность сюжета постановки.
Финал же в конце концов родился сам собой, когда я подошел к нему он просто сделался. И получился если не оптимистичным (да и какой там оптимизм может быть!), но вполне светлым, лиричным.
Немало помаявшись с монтажом и сведением, несколько раз прерываясь (и по ходу сделав «Морестранника») и чуть ли не забрасывая работу вовсе (например, когда по ходу сохранения большого звукового файла в квартире погас свет, и я немало помаялся восстанавливая его), я наконец закончил эту более чем часовую работу.
И, знаете, я доволен. Наверное, она вышла не идеальной, но главную мысль, которая так явственно проступила для меня после возвращения из экспедиции, выразить, похоже, удалось.
А именно: у каждого из нас своя Зеленая Дверь в своей Белой Стене. И часто мы несчастливы просто потому, что проходим мимо. Неважно – почему проходим. Главное все-таки войти в нее.
Жаль, что так немногие решаются на это!..
«Греки ошиблись, – вовсе Парис не умер,
Тот, кто проник в Эдем, наплевав на право
Доступа…»
Но это уже «Морестранник» Б. Агриса. Ох, недаром именно он так легко получился посреди работы над этой великолепной, такой правдивой, сказкой!..
Плейлист
Аудио Театр